Такой информации нет даже в специальных учебниках, не почерпнешь ее и на самых современных курсах подготовки спецназа. Жизнь, практика учит наблюдательности и способности делать выводы.

– Тихо прошли, – заметил Антон Соколов, вглядываясь в крайний бревенчатый дом, – ни одна собака не гавкнула. Еще километров шесть-семь плюхать.

– Приблизительно, – кивнул Мельников.

– Слушай, давно хотел тебя спросить. Чего ты разоткровенничался по «ящику»?

– Есть причина, – ушел от ответа Миротворец и возобновил движение.

С каждой минутой лесной воздух наполнялся ароматной влагой; пахло сосновой смолой, прелыми листьями, прибитой легким дождем песчаной дорожной пылью и снегом. Ветер, задувший с юго-запада, не доносил своеобразного и резкого запаха с полотна.

А вот и первая машина, попавшаяся навстречу; разведчики, выйди они сейчас на дорогу, заставили бы водителя выжать из своих «Жигулей» все лошадиные силы: в камуфляже и «разгрузках», с автоматами и ранцами за спиной, в касках с маскирующей сеткой.

Миротворец снова приостановил бег у закругленного участка железнодорожного полотна.

– Вот где мину хорошо закладывать, – вспомнил он диверсионную вводную: подрыв железнодорожного состава с военной техникой. И не только с военной. Задача условного противника могла быть иной: наравне с подрывом военного эшелона они могли вынашивать подготовку к взрыву цистерн с боевыми отравляющими веществами, которые по Южно-Уральской железной дороге перевозили в аналог завода в Щучьем. Охрана этого состава внушительная: спецназ внутренних войск. Впереди этого поезда всегда идет маневровый с прицепленным к нему вагоном со спецами, также проверяются в пешем порядке отдельные участки железной дороги на предмет подготовки диверсии.

Мельников еще в части подумал, что учебное мероприятие могло быть напрямую увязано с таким эшелоном: поставленная задача не совсем отвечала специфике обучения спецназовцев и работе как диверсионной группы, так и противодиверсионного отряда, а также целям и задачам экспериментального подразделения, которое формировалось «под создание на территории противника активно действующего фронта».

По идее, старший прапорщик Седов, «вскрыв пакет», уже на месте узнал бы о своей настоящей миссии: что из увлекательного мероприятие становится более чем серьезным.

Тогда при чем тут группа Литвинова? Единственное объяснение – это такая же смена задания, но уже на месте: действительно выявлять противника, но не условного, а предполагаемого. Что они и делали бы по ходу продвижения как в лесополосе, сплошном массиве, так и на участках железной дороги, выискивая следы и признаки, которые бы указывали на готовящуюся диверсию.

Или другой расклад. Задача команды Седова – прибыть на основную базу и развернуть поисково-разведывательные мероприятия вдоль полотна железной дороги от разъезда Немчанка до Неприка. А группа Литвинова искала бы следы от Немчанки до Заливной, то есть в обратном направлении и не разрывая общую полосу наблюдений. И не зная истинных целей. Относилась бы к делу весьма серьезно и, как говорилось ранее, имела бы некоторое преимущество в наблюдательности и сосредоточенности перед группой прапорщика Седова.

Конечно, ответственным за перемещение опасного груза можно было выбрать иную тактику, то есть на всем протяжении пути «обоза» выставить охрану. Но подобные мероприятия вызывают волнения среди местного населения, которое не радо ни передвижению мимо окон «обозов» с отравой, ни соседствующему заводу по переработке химоружия. Подобные волнения не нужны и местным властям: одни получали деньги за размещение на своей территории заводов по переработке химзапасов, другие – за использование территории для провоза опасного груза. Проще и выгоднее действовать скрытно, особо не афишируя (даже перед недремлющими террористами, которые могли однажды, скопировав способ передвижения отравы и ее охрану, устроить-таки диверсию) свои действия. По сути, менялась не только стратегия ВС, но и стратегия регионов, точнее, их руководителей: действовать тайно, опять-таки не афишируя, что на своей территории они создают активно действующий фронт. В самом прямом смысле.

Мельников не поделился с Ротвейлером своими соображениями, поскольку ему пришлось бы отвечать на вопрос товарища: «Откуда ты знаешь об эшелонах с отравой?»

Да, кивнул Антон, на таком закругленном участке пути состав не просто пойдет под откос, но еще и сложится гармошкой.

И снова в путь. Шли не так быстро, как предполагал Миротворец, – в основном лесом, где приходилось петлять между снежными островками и сырым замшелым валежником, выбирая те участки, где оставленные разведчиками следы можно было обнаружить лишь в течение пяти-шести часов. У моста (отметка 1205) они снова сделали остановку; в общей сложности шли от базы уже три часа; в течение нескольких минут наблюдали местность, затем ждали прохождения двух железнодорожных составов и пассажирского поезда; также задержало их несвойственное для этого участка дороги довольно интенсивное движение автомашин. Наконец они перешли на северную сторону полотна и продолжили путь до базы номер три в еще более медленном темпе: мешал все тот же валежник, водянистый снег, открытые участки пути, и лишь небольшие прогалины были пригодны для скрытого передвижения.

«Вообще-то, – заметил про себя Мельников, – Упырь говорил о шести-семи дворах брошенного поселка». На поверку оказалось лишь одно строение: мазанка, пялившаяся чернотой оконных проемов на проходящие мимо поезда. Она ютилась в низине, неподалеку от насыпи. От остальных домов остались лишь осыпавшиеся завалинки, остовы печей и груды хлама, среди которых предстояло отыскать замаскированное укрытие.

26

Парок, курившийся над пригорком, был виден даже Азизу и Хамзату Тенишеву, которые замерли в ста метрах от окруживших базу товарищей. «Поиграем?» – глазами спросил командир у Руслана Беноева. «Поиграем», – кивнул тот. В руках Руслан держал 200-граммовую гранату с нервно-паралитическим газом. Она имела цилиндрическую форму, обычную предохранительную чеку и отлетающий рычаг запала. Наготове еще пара гранат.

Прежде чем начать атаку, Адлан чуть слышно прошептал:

– Держать люки!

Вход и запасной выход обнаружили без труда. Сейчас на них, придавливая своим весом, стояли Аслан Черкесов и Султан Зурабов. Остальные боевики, изготовив автоматы, ждали начала представления. Чуть поодаль расположилась Грета Брасас со своей «снайперкой». И тоже ждала. Она была абсолютно спокойна, ее выдержки хватило бы на несколько боевиков. В отличие от «горячих кавказских парней», порой смотрящихся неорганизованной стаей гиен, она виделась хладнокровной коброй, в любое мгновение готовой к решающему броску.

«Давай, Руслан!» – кивнул Магомедов, сжимая в руках пистолет-пулемет. Желтоватый пластиковый шнек снова был готов провернуть патроны и выбросить через короткий ствол огненный смертоносный фарш. 64-зубая пила «дружба» чеченского и русского народов.

Беноев сорвал чеку и бросил гранату в вентиляционный канал. Щелкнул, отлетая, рычаг запала; граната ударилась в край нар, где посапывал Вадим Рычкалин; картонный цилиндр вылетел из корпуса и взорвался уже в ногах прапорщика Седова. Пошел отсчет: в течение 20 секунд, шипя, как ядовитая змея, граната будет выделять облако газа.

И одной гранаты хватило бы за глаза, но Руслан, перестраховываясь, бросил еще одну. И снова щелчок, снова глухой взрыв, на этот раз заглушаемый криком спецназовцев. Что они кричали – не разберешь, а вот голос Василия Червиченко, приблизившегося к вентиляционному каналу, звучал в этот тихий рассветный час громко и отчетливо:

– Группу прапорщика Седова приветствует группа сержанта Литвинова! По моей команде будете выходить через запасной выход. Без оружия. Руки на затылке…

Холм буквально ходил ходуном. Задыхающиеся спецназовцы напрасно торкались, прилагая последние усилия, в люки. Странно было смотреть на Султана Зурабова: он подпрыгивал на замаскированном щите под мощными ударами кого-то из диверсантов. И с каждым таким прыжком губы его все шире расползались в улыбке. Взгляд его смеющихся глаз скакал от одного боевика к другому. Прыг-прыг. В такт его прыжкам из глубины укрытия неслись проклятья спецназовцев: