«Ротвейлер на связи».

Два местных парня, которые подобрали сержанта Соколова, везли его сейчас в Борскую больницу. Хоть с одним все ясно – жить будет, а это главное.

Батерский нажал на спусковой крючок и… ничего не произошло. Еще раз нажал и еще, чувствуя резь в пальце.

– Там одна фигня есть, – услышал он голос Мельникова. – УСМ одинарного действия. Если патрон в стволе, тебе нужно взвести курок вручную. Без этого ничего не получится. А потом все пойдет как по маслу. Вот в этой штуке, – Миротворец уже держал «ПСС» в правой руке, – все гораздо проще.

Он спустил курок, и пуля пробила Батерскому руку.

Забрав трофейный пистолет и положив его в карман куртки, Мельников рывком поставил Батерского на ноги.

– Смотри мне в глаза, сука! В глаза смотреть! У тебя есть пять минут, чтобы рассказать мне о твоих связях с «чехами». И здесь, и в Чечне. Чтобы я смог пообщаться с ними. А теперь отвечай быстро: как, когда и через кого ты передал планы бандитам? Я все знаю. Но хочу услышать от тебя, гнида, имя человека, которого ты растоптал.

Не в состоянии выдержать взгляда Миротворца, Батерский отвел глаза в сторону. Его разбитые губы еле слышно прошептали:

– 9 апреля. Седов рассказал. Я передал его наброски по факсу.

– Кто еще из военных замазан на чеченцах?

– Здесь – старший лейтенант Виктор Касоян и прапорщик Алексей Коняхин. Оба из орского погранотряда. Через них в Самарскую область из Казахстана шел героин. Я был курьером.

– В Чечне?

– Майор Глеб Ковальский. Гудермесское отделение УФСБ. Больше никого не знаю. Из гражданских в Самаре – директор «КАМАЗ Волга-Центра» Булат Ибрагимов. И почти все в центре.

– На колени.

– Что?

– На колени!

Миротворец надавил на плечи Батерского, и он рухнул на землю. В руке у старшего сержанта появился трофейный пистолет капитана Шарова. Он передернул затвор и взвел курок.

– Молись. Моли своего бога, чтобы я подарил тебе легкую смерть. Ну, что ты кричал, когда продался боевикам? Что ты кричал, когда убивал своего товарища? Кричи, сука!

– Аллах… акбар. – Земля уходила из-под ног Батерского. Он задом, спиной проваливался в бездну, которая на протяжении долгих дней всматривалась в него и манила.

– Громче!

– Аллах акбар. – Он понимал, что это конец, но противиться ему уже не смел.

– Еще громче!

– Аллах акбар!

Ал… ах… ар… – раскатилось по лесу глуховатое эхо. И коротко повторило громкий звук выстрела.

Сначала у перевернутой машины притормозил один сердобольный водитель, потом второй. Но спросить, что случилось, не успевали: Мельников показывал им дальнейшее направление стволом «калашникова».

Наконец через десять минут он услышал долгожданный шум вертолета. Вынув из подсумка сигнальный патрон, выстрелил. В воздух взметнулась, оставляя дымную полосу, сигнальная ракета.

Миротворец стоял на дороге, подняв над головой руку с автоматом, а другой рукой помахивая зависшему в тридцати метрах вертолету. Грязный, оборванный, с банданой, повязанной на шее, он, продолжая сжимать автомат, шагнул навстречу майору Тимуру Нусинову.

– Как ты? – перекрывая грохот двигателей, крикнул комбат.

– Нормально, браток, – ответил Мельников. Как в Чечне. Как в чертовых горах. В знак приветствия он помахал рукой высыпавшим из «вертушки» спецназовцам. – Надо Седова забрать и ребят из нашей группы. И этого, – старший сержант указал за спину.

– Батерский? Что с ним?

– Я ничего не знаю. Крикнул «аллах акбар» и умер. Разрыв сердца, я думаю.

Игорь Мельников сидел у раскрытой створки вертолета, и крепкий ветер обдувал его скуластое лицо. Остатки грима слетали с него сухими чешуйками и растворялись в беснующемся воздушном водовороте. Казалось, облик его меняется, обнажая под ломким покровом грязи совсем другое лицо: опечаленное и в то же время торжественное. Как во время присяги. Текст ее не сильно изменился, но звучал по-другому, иным голосом и с незнакомыми интонациями. Для Миротворца настала пора повторного обета. «Я, старший сержант Игорь Мельников, перед лицом своих товарищей торжественно клянусь…» Дальше шли слова про Родину – горячо любить и защищать. Девиз, место которому под шевроном с очертанием летучей мыши, символа военной разведки.

Игорь рассеянно кивал комбату, сидевшему рядом. «К утру расширим поиски и найдем остальных». – «Да, да, майор…»

Вертолет шел низко и на небольшой скорости. Штурман уже определил место для посадки… где никто не махнет, как Миротворец, рукой. Это сержант знал наверняка. Он и сам, будь на месте Седова, поступил бы так же. И сам Седов сделал бы для него это: опередил всех, чтобы никто, никто и никогда…

Игорь первым спрыгнул на землю, когда до нее оставалось не меньше двух метров, и побежал к лежавшим на земле телам. Он взял из мертвых рук прапорщика пистолет и вложил его в руку Магомедова.

В навеки распахнутых глазах Седова словно отпечатались его слова: «Игорь… Я должен… Я хочу сказать тебе…»

– Я знаю, браток… Теперь только один я знаю… Покойся с миром.

Эпилог

ДВЕ СТАТЬИ, ДВЕ ПРАВДЫ

Поздоровавшись с секретарем, полковник Артемов прошел в свой кабинет. Сегодня с утра было прохладно, и Михаил Васильевич облачился в ветровку; ее он оставил в машине и через проходную прошел в своем обычном «аквариумном» прикиде: идеально отутюженных брюках и безупречно сидящем на нем пиджаке. Идеально и безупречно.

Расстегнув пиджак и ослабив узел галстука, он с минуту неподвижно посидел в кресле и громко спросил:

– Что у нас со служебной почтой?

Первое, что он делал, приходя на работу, – это знакомился с почтой.

– Уже несу, шеф. – Сорокалетняя секретарша, работавшая в «Аквариуме» около двадцати лет, знала больше своего патрона. Менялись начальники, а она оставалась. Эти апартаменты со смежной комнатой-кабинетом стали ее вторым домом.

– Это все? – спросил Артемов, принимая от помощницы пухлый конверт. – Почему так мало?

– Пишут, шеф. Я вам больше не нужна?

– Нужна. – Он, рутинно заигрывая, неотрывно смотрел в ее карие глаза. – Без тебя земля мала, как остров.

Когда секретарь вернулась на свое место, полковник, повертев конверт в руках, прочел адрес отправителя: М1911. И все. Что это, номер войсковой части? Артемов вооружился очками и рассмотрел штемпель. Письмо пришло из Шатойского района Чечни. Теперь настала очередь обратить внимание на адрес получателя: Москва, Полежаевское шоссе, 76, полковнику Артемову М.В.

Да, это мне. Интересно, от кого.

– Где ты взяла это письмо? – спросил Артемов, вскрывая конверт.

– Мне его передал дежурный. Оно провалялось на рассылке два дня.

– На рассылке? Почему на рассылке?

– Откуда мне знать? Там еще полтонны бесхозных писем.

Удивление полковника продолжало расти. В конверт были вложены две страницы газеты «Известия». Две первых страницы – за 30 апреля и 20 мая. И больше ни одного клочка бумаги. Ничего, что указало бы на отправителя. Шпионские игры, многозначительно подумал разведчик.

Он пробежал глазами заголовки, которые были обведены карандашом:

Также Артемов не обделил вниманием цитаты дня. «Покупать у врага мир значит снабжать его средствами для новой войны». Жан-Жак Руссо. Хорошо сказал Жак. И вторая: «Припертого к стене хамелеона не отличишь от стены». Доминик Опольский. Тоже неплохо. Но все так же непонятно.

Конечно, обе статьи придется прочесть, а пока нужно загрузить работой секретаря.